Былъ ли апостолъ Андрей на Руси?

Форум » » Былъ ли апостолъ Андрей на Руси? » Ответить

Былъ ли апостолъ Андрей на Руси?

Святополкъ: [Христианское чтение, ежемесячный журнал издаваемый при С.-Петербургской Духовной Академии. — СПб., 1907. Часть I] А. В. Карташевъ († 1960 г.) Былъ ли апостолъ Андрей на Руси? Русь, какъ цѣлая государственная народность, крещена св. кн. Владиміромъ. Но это событіе имѣло свои корни въ вѣкахъ предшествующихъ. Поэтому обратимся въ глубь вѣковъ, чтобы прослѣдить начальныя судьбы распространенія христіанства на Руси, какъ причину ея позднѣйшаго всеобщаго крещенія. Terminus a quo нашихъ разсужденій нельзя обозначить съ математической точностью, какъ нельзя указать его и для начала самой «Руси». Одно только было ясно даже для нашихъ предковъ XI и начала XII вѣковъ, что «сдѣ (т. е. въ русской землѣ) не суть апостоли учили», что «тѣломъ апостоли не суть сдѣ были»: такъ говорится въ лѣтописной повѣсти объ убіеніи варяговъ-христіанъ при Владимірѣ. Тоже повторяетъ и преп. Несторъ въ своемъ житіи Бориса и Глѣба. Тѣмъ не менѣе, въ одномъ изъ сказаній, входящихъ въ составъ «Повѣсти временныхъ лѣтъ», редакторъ его уже проявилъ тенденцію связать русское христіанство съ временами апостоловъ. Назвавъ нашего первоучителя Меѳодія «настольникомъ Андрониковымъ» (апостолъ изъ числа 70-ти), онъ продолжаетъ: «тѣмже словѣньску языку учитель есть Андроникъ апостолъ, въ Моравы бо ходилъ: и апостолъ Павелъ училъ ту, ту бо есть Илюрикъ, его же доходилъ ап. Павелъ, ту бо бѣша словѣни первое. Тѣмже и словѣньску языку учитель есть Павелъ, отъ него же языка и мы есмо Русь, тѣмъ же и намъ Руси учитель есть Павелъ». Если таковы были взгляды русскихъ людей по вопросу объ апостольскомъ сѣяніи на нивѣ русской до начала XII вѣка включительно (моментъ образованія «повѣсти временныхъ лѣтъ»), то очевидно, лишь послѣ этого времени они приняли ту увѣренную форму, какая сообщена имъ повѣстью о посѣщеніи русской страны ап. Андреемъ Первозваннымъ. Повѣсть эта вставлена въ кіевскомъ лѣтописномъ сводѣ среди разсказа о разселеніи русскихъ славянъ. При упоминаніи имени Полянъ рѣчь сразу переходитъ къ описанію «пути изъ варягъ въ греки» и наоборотъ «изъ грекъ по Днѣпру въ море варяжское, и по тому морю до Рима». «А Днѣпръ втечеть», говорится здѣсь, «въ Понетьское море, еже море словеть Руское, по нему же училъ апостолъ Оньдрѣй, братъ Петровъ, яко же рѣша». Характерно въ послѣднихъ словахъ проявленіе нѣкотораго скепсиса у автора въ отношеніи къ передаваемому факту, въ виду чего онъ и спѣшитъ сложить съ себя отвѣтственность за его достовѣрность путемъ неопредѣленной ссылки на какой-то источникъ. Но непосредственно далѣе затѣмъ онъ, или скорѣе всего кто-то другой, его продолжатель, уже смѣло развиваетъ робко брошенное мнѣніе въ цѣлое сказаніе, на половину трогательно-поэтическое, наполовину совсѣмъ неэстетическое, даже нелѣпое» Ап. Андрей изъ приморскаго малоазійскаго города Синопа приходитъ въ таврическій Корсунь. Здѣсь онъ узнаетъ, что близко днѣпровское устье и рѣшается пойти чрезъ него въ Римъ. Случайно («по приключаю Божію») останавливается онъ на ночлегъ на отмели подъ нагорнымъ берегомъ Днѣпра на мѣстѣ будущаго Кіева. «Заутра вставъ», онъ указуетъ-ученикамъ своимъ на близъ лежащія горы, предсказываетъ объ имѣющемъ быть здѣсь градѣ великомъ и церквахъ многихъ, поднимается на горы, благословляетъ ихъ и ставитъ крестъ, а затѣмъ продолжаетъ путь свой до Новгорода, гдѣ... дивится банному самоистязанію, о чемъ и разсказываетъ по приходѣ въ Римъ. На вопросъ объ исторической достовѣрности сказанія послужитъ намъ отвѣтомъ историко-литературная справка объ его постепенномъ развитіи. Книга дѣяній апостольскихъ, распространяясь главнымъ образомъ объ одномъ только ап. Павлѣ, хранитъ молчаніе о судьбѣ двѣнадцати. Это обстоятельство дало поводъ еще въ древне-христіанскомъ мірѣ развиться богатой апокрифической литературѣ различныхъ πράξεις, περίοδοι, μαρτύρια и ϑαύματα, подробно представлявшихъ апостольскіе труды и подвиги многихъ изъ лика 12 и 70-ти. Цѣлый циклъ такихъ сказаній имѣетъ своимъ предметомъ проповѣдь апп. Петра, Андрея и Матѳія въ странѣ антропофаговъ, или мирмидонянъ и въ странѣ варваровъ. Древность ихъ весьма почтенная. Дѣло въ томъ, что всѣми подобнаго рода видами апокрифической литературы пользовались, какъ орудіемъ вкрадчивой пропаганды, многочисленныя гностическія секты первыхъ вѣковъ и впослѣдствіи манихеи. И анализъ апокрифическихъ сказаній интересующаго насъ цикла съ этой точки зрѣнія приводитъ спеціальныхъ изслѣдователей (Lipsius, Zoega и др. [1]) къ возможности относить даже ихъ настоящую редакцію ко II вѣку. При такомъ условіи сохраненіе въ нихъ зерна исторической истины легко допустимо. Но вопросъ въ томъ: какъ, послѣ выдѣленія изъ этихъ апокрифовъ фантастическихъ излишествъ повѣствованія, правильно истолковать ихъ крайне загадочную географическую и этническую номенклатуру? Рѣшить его не легко. Сколько нибудь реальный терминологическій элементъ апокрифовъ первой формаціи въ ихъ дальнѣйшей исторіи терпѣлъ весьма невыгодныя для исторической правды измѣненія. Изобильная еретическая начинка первыхъ апокрифовъ открывала поводъ къ ихъ усиленной и частой переработкѣ въ духѣ другихъ вѣроученій (въ болѣе раннюю эпоху) и въ духѣ православно-церковномъ (особенно въ V и VI вв.); были и безтенденціозныя въ догматическомъ смыслѣ подражанія. Примѣры показываютъ, что при этихъ передѣлкахъ о правилахъ исторической точности заботились очень мало, и съ собственными именами происходили причудливыя метаморфозы. С. Петровскій (op. cit), разгадывая, подъ руководствомъ авторитетныхъ нѣмцевъ, смыслъ относящихся къ нашему вопросу апокрифовъ, приходитъ къ заключенію, что они говорятъ о проповѣди ап. Андрея между прочимъ въ теперешнихъ кавказскихъ странахъ, прилегающихъ къ Черноморью и даже въ земляхъ сосѣдняго приазовскаго края. Однако рѣшать этотъ вопросъ безъ данныхъ оріенталистики довольно рискованно. Когда, вооруженный этими средствами В. В. Болотовъ въ своемъ посмертномъ «Экскурсѣ Е.» («Хр. Чт.», 1901, іюнь) коснулся части ученаго узора, сотканнаго русскимъ изслѣдователемъ, то онъ безнадежно спутался, если не распался цѣликомъ. Оказывается, по соображеніи съ лингвистическими данными коптской и абиссинской легендъ, дѣятельность апп. Варѳоломея и Андрея, вмѣсто мнимаго Черноморья, чистѣйшимъ образомъ относится къ африканской территоріи. Примѣръ этотъ, конечно, не безъ значенія для будущаго рѣшенія поставленнаго вопроса. Параллельно съ пространными сказаніями о миссіонерскихъ путешествіяхъ апостоловъ развивались и извѣстія по формѣ краткія, въ видѣ списковъ, или каталоговъ, отмѣченныхъ именами: Ипполита Римскаго (II в.), Дороѳея Тирскаго (IV в.), Софронія, друга бл. Іеронима († 375) и Епифанія Кипрскаго († 403). Каталоги эти въ сохранившихся редакціяхъ несомнѣнно позднѣйшаго происхожденія, чѣмъ время жизни ихъ мнимыхъ авторовъ, и въ отношеніи къ извѣстіямъ о миссіонерскомъ удѣлѣ въ частности ап. Андрея восходятъ къ первоначальнымъ апокрифамъ и ихъ позднѣйшимъ церковнымъ передѣлкамъ (отъ V до VIII вв.), какъ къ своему источнику. При этомъ неопредѣленныя апокрифическія страны варваровъ и антропофаговъ здѣсь категорически локализируются въ Скиѳіи, хотя съ наклонностью видѣть въ ней Скиѳію не европейскую, а азіатскую (прикаспійскую). Отголосокъ самостоятельнаго (неапокрифическаго) церковнаго преданія хотятъ видѣть у Евсевія. «Когда свв. апостолы и ученики Спасителя нашего», читаемъ у него въ III, 1, «разсѣялись по всей вселенной, то Ѳома к а к ъ с о д е р ж и т ъ п р е д а н і е (ὡς ἡ παράδοσις περιέχει), получилъ въ жребій Парѳію, Андрей Скиѳію... Петръ, какъ извѣстно, проповѣдывалъ въ Понтѣ и Галатіи... Это сказано слово въ слово (ϰατὰ λέξιν) у Оригена въ третьей части его толкованій на Бытіе». Данное сочиненіе Оригена до насъ не сохранилось, и въ какомъ объемѣ и въ какой степени приведенная цитата представляетъ буквальную изъ него выдержку, изслѣдователи церковной литературы оставляютъ подъ вопросомъ [2]. Нѣкоторые усматриваютъ во многихъ авторитетныхъ рукописяхъ исторіи Евсевія спеціальный значекъ предъ словомъ «Петръ» и отсюда заключаютъ, что лишь съ извѣстія о Петрѣ начинается цитата изъ Оригена, а извѣстіе объ ап. Андреѣ принадлежитъ самому Евсевію и современному ему (а не Оригену) церковковному преданію. Но древность преданія IV вѣка не настолько глубока, чтобы ея нельзя было объяснить изъ того же указаннаго нами источника. Евсевія повторяютъ: Руфинъ («какъ намъ передано») и Евхерій Ліонскій († 449) («какъ разсказываетъ исторія»). Въ VIII, IX и послѣдующихъ столѣтіяхъ накопившійся вѣками матеріалъ въ формѣ апокрифическихъ и церковныхъ сказаній, краткихъ извѣстій и посѣянныхъ всюду тѣми и другими мѣстныхъ преданій послужилъ источникомъ къ составленію новыхъ «дѣяній», «похвалъ» и «житій» апостоловъ. Здѣсь миссіонерская дѣятельность ап. Андрея распадается на цѣлыхъ три проповѣдническихъ путешествія, скопированныхъ съ путешествій ап. Павла, при чемъ Первозванный апостолъ уже съ полной опредѣленностью проводится черезъ Скиѳію европейскую и по сѣверному и западному побережью Чернаго моря проходитъ до Византіи, гдѣ поставляетъ перваго епископа для этого города — Стахія. Изъ повѣствованій послѣдняго рода слѣдуетъ отмѣтить разсказъ монаха Епифанія [3], такъ какъ въ немъ есть нѣкоторые элементы, вошедшіе впослѣдствіи въ русское сказаніе. Епифаній жилъ въ концѣ VIII и нач. IX вв., когда жгучимъ вопросомъ современности былъ вопросъ объ иконахъ. Подъ вліяніемъ этого церковнаго интереса, Епифаній, какъ и нѣкоторыя другія лица того времени, предпринялъ своего рода учено-археологическое путешествіе по прибрежнымъ странамъ Евксинскаго Понта съ цѣлью изучить мѣстные памятники и преданія, касающіеся внѣшняго богопочитанія во времена апостоловъ. Поэтому въ своемъ повѣствованіи объ ап. Андреѣ онъ тщательно отмѣтилъ всѣ священныя изображенія, жертвенники, храмы и кресты ведущіе свое начало, по разсказамъ мѣстныхъ жителей, отъ времени проповѣди у нихъ названнаго ученика Христова. Здѣсь, между прочимъ, не разъ упоминается о «желѣзномъ жезлѣ съ изображеніемъ животворящаго креста, на который апостолъ всегда опирался». Неподалеку отъ Никеи въ Виѳиніи «блаженный ап. Андрей, низвергнувъ гнусную статую Артемиды, поставилъ тамъ животворящее изображеніе спасительнаго Креста». Далѣе къ востоку, въ Пафлагоніи «онъ избралъ мѣсто молитвы, удобное для устроенія жертвенника и освятилъ его, воздвигнувъ знаменіе животворящаго креста». Вотъ откуда ведутъ свое начало и крестъ и жезлъ, фигурирующіе въ двухъ версіяхъ русскаго сказанія У монаха Епифанія [4] ап. Андрей изъ кавказскихъ странъ, не обходя Меотическаго залива (Азовское море) черезъ проливъ (Керченскій) приходитъ прямо въ Воспоръ (Керчь); отсюда проходитъ въ крымскіе города Ѳеодосію и Херсонесъ; далѣе плыветъ моремъ на Синопъ и возвращается въ Византію. Гораздо смѣлѣе выражаются позднѣйшіе греки и шире представляютъ себѣ районъ миссіонерской дѣятельности ап. Андрея на сѣверѣ отъ Чернаго моря. Никита Давидъ Пафлагонскій (кон. IX и нач. X вв.), извѣстный біографъ патр. Игнатія, составилъ рядъ риторическихъ похвальныхъ рѣчей въ честь апостоловъ. Въ похвалѣ ап. Андрею [5] онъ выражается такъ: «Получивъ въ удѣлъ сѣверъ, ты обходилъ Иверовъ и Сарматовъ, Тавровъ и Скиѳовъ, всякую страну и городъ, которые лежатъ на сѣверѣ Евксинскаго Понта и которые расположены на его югѣ» (col. 64). «Итакъ, обнявъ благовѣстіемъ всѣ страны сѣвера и всю прибрежную область Понта... онъ приблизился къ оной славной Византіи» (col. 68). Подъ такимъ угломъ зрѣнія и терминологія древнихъ апокрифовъ теперь съ рѣшительностью примѣнялась къ пространствамъ южной Россіи. Еще у хрониста Іоанна Малалы (VI в.) имя мирмидонянъ («антропофаговъ» апокрифовъ) прилагается къ болгарамъ, когда они обитали у Меотики. Для Льва Діакона (X в.) Мирмидонія находилась тамъ же, и мирмидоняне уже считались предками руссовъ, а владѣнія руссовъ около Азовскаго моря наз. Мирмидоніей. «Во всякомъ случаѣ», говоритъ В. Г. Васильевскій, «не подлежитъ ни малѣйшему сомнѣнію, что въ XI в. имя мирмидонянъ на ряду съ другими, унаслѣдованными отъ классической древности названіями, служило для обозначенія русскихъ» [6]. Такимъ образомъ въ византійскомъ преданіи и литературѣ XI в. существовало очень много данныхъ для составленія хожденія ап. Андрея по русской землѣ. Византіи самой нужна была легенда объ ап. Андреѣ въ такомъ полномъ ея развитіи. Нужно было, во-первыхъ, оградить свою независимость отъ римскихъ притязаній и доказать свою равночестность Риму; во-вторыхъ — обезпечить себѣ самой господство надъ всѣми по возможности церквами востока. Какъ властительныя претензіи и успѣхи Рима основывались на томъ, что Римъ есть сѣдалище первоверховнаго апостола, такъ точно и Византія, для достиженія первой изъ указанныхъ цѣлей, хотѣла убѣдить міръ, что она то же подлинная sedes apostolica, не меньшая, если не большая, римской, потомучто основана старшимъ братомъ ап. Петра, первымъ по времени ученикомъ Христовымъ. У Никиты Пафлагонянина читаемъ такое обращеніе къ ап. Андрею: «Итакъ радуйся, первозванный, верховный и начальный изъ апостоловъ, по достоинству непосредственно слѣдующій за братомъ, а по призванію даже старѣйшій, чѣмъ онъ, по вѣрѣ въ Спасителя и по ученію изначальный не только для Петра, но и для всѣхъ учениковъ» (col. 77). Легенда утверждала, что ап. Андрей поставилъ своего ученика и преемника Стахія епископомъ Византіи. Чья-то заботливая голова придумала и поименный списокъ яко бы 18-ти преемниковъ Стахія вплоть до исторически извѣстнаго перваго епископа Византіи Митрофана (315-325). Для достиженія второй цѣли — обезпеченія за собой господства надъ остальными восточными церквами — Византія проводила взглядъ на ап. Андрея, какъ на апостола всего востока. Характеренъ въ данномъ отношеніи эпизодическій разсказъ въ повѣствованіи монаха Епифанія о томъ, какъ два брата-апостола раздѣлили власть надъ вселенной: Петру выпалъ жребій просвѣщать западныя страны, Андрею — восточныя. Отсюда можно заключить, что Византія охотно поддерживала сказанія о проповѣди ап. Андрея въ тѣхъ странахъ, гдѣ они существовали (Арменія, Грузія) и даже старалась привить подобныя преданія въ странахъ сѣверныхъ (Моравія, Россія), на которыя простиралось ея вліяніе. О томъ, что византійцы при случаѣ даже прямо внушали русскимъ вѣрованіе о проповѣди на Руси ап. Андрея, мы имѣемъ документальное свидѣтельство. Это — письмо къ русскому князю Всеволоду Ярославичу, написанное отъ лица императора Михаила Дуки (1072-1077) его секретаремъ, знаменитымъ ученымъ своего времени, Михаиломъ Пселломъ, съ цѣлью сватовства за брата императора дочери Всеволода. Одинъ изъ аргументовъ къ тѣснѣйшему союзу двухъ дворовъ здѣсь слѣдующій: «Духовныя книги и достовѣрныя исторіи научаютъ меня, что наши государства оба имѣютъ одинъ нѣкій источникъ (ἀρχή) и корень, и что одно и то же спасительное слово было распространено въ обоихъ, одни и тѣ же самовидцы божественнаго таинства и его вѣстники провозгласили въ нихъ слово евангелія» [7]. Понятно, чтó имѣютъ въ виду эти слова. Итакъ Византія дала все, что нужно для созданія русскаго вѣрованія о насажденіи у насъ христіанства ап. Андреемъ. И русское сказаніе не замедлило явиться. Его внутреннія несообразности — путешествіе изъ Крыма въ Римъ черезъ... Ладогу, приниженіе апостольскаго достоинства и т. п. такъ велики, что обычно ироническая критика Голубинскаго доходитъ здѣсь чуть не до сарказма. Но мы не будемъ бить лежачаго. Постараемся только отыскать возможный рядъ идей и матеріаловъ, давшихъ начало отдѣльнымъ составнымъ частямъ сказанія. Прежде всего, авторъ должно быть смутно сознавалъ пустынное состояніе русской страны въ началѣ нашей эры; поэтому онъ и ведетъ по ней апостола только мимоходомъ. Но куда же онъ могъ направить его по великому водному пути, въ какой извѣстный пунктъ древне-христіанскаго міра? Отъ варяговъ, бывальцевъ всего свѣта, сочинитель могъ слыхать, что, какъ всѣ дороги ведутъ въ Римъ, такъ и изъ варяжскаго моря ихъ земляки знаютъ пути къ нему. Самое направленіе апостола въ море варяжское какъ будто имѣетъ связь съ преданіями норманнскаго сѣвера: существуетъ какая-то (неизданная) исландская сага объ ап. Андреѣ [8]; есть извѣстія и о томъ, что въ древности ап. Андрей считался патрономъ Шотландіи [9]. Вліяніе варяжскихъ росказней съ вѣроятностью замѣчается и въ повѣсти о новгородскихъ баняхъ; сюжетъ характерный для финнско-скандинавскаго сѣвера. Имѣемъ въ виду одинъ разсказъ прибалтійскаго происхожданія на ту же тему и въ томъ же стилѣ. Онъ занесенъ нѣкіимъ Діонисіемъ Фабриціемъ (XVI-XVII в.) въ его «Livonicae historiae compendiosa series». Разсказъ таковъ. Существовалъ нѣкогда близъ Дерпта доминиканскій монастырь Фалькена. Братія, терпя недостатокъ въ средствахъ къ жизни, рѣшила отправить къ папѣ слезное письмо. Въ немъ «доминиканцы рисуютъ свою суровую, строгую жизнь относительно пищи, питья и плотоумершвленія. Каждую субботу они умершвляютъ плоть свою въ страшно истопленныхъ баняхъ, бичуютъ себя розгами и обдаются холодной водой. Папа удивился и отправилъ своего посланца самолично узнать дѣла монастыря. По угощеніи его ввели въ жарко истопленную баню. Когда пришло время париться вѣниками, нѣжный итальянецъ не выдержалъ: онъ выскочилъ изъ бани говоря, что такой образъ жизни невозможенъ и неслыханъ между людьми. Возвратившись въ Римъ, онъ разсказалъ папѣ о видѣнной диковинѣ» («Чтен. въ Общ. Нест. Лѣтоп.», кн. I, с. 289). Юмориститески-нелѣпая исторія, очень напоминающая нашу лѣтописную. У русскаго автора-южанина въ разсказѣ о новгородскихъ баняхъ очевидно была и опредѣленная, не особенно высокая цѣль. Такъ прекрасно возвеличивъ свой родной Кіевъ, онъ, по русскому обычаю — трунить надъ всякимъ, кто не нашей деровни, рѣшилъ выставить новгородцевъ предъ апостоломъ въ самомъ смѣшномъ видѣ. Новгородцы такъ это и поняли, потому что, въ отвѣтъ на кіевскую редакцію повѣсти, они создали свою собственную, въ которой, не отвергая прославленія Кіева и умалчивая совершенно о баняхъ, увѣряютъ что ап. Андрей «во предѣлы великаго сего Новаграда отходитъ внизъ по Волхову и ту жезлъ свой погрузи мало въ землю и оттолѣ мѣсто оно прозвася Грузино» (Верстахъ въ 15 отъ ст. Волховъ Никол. ж. д.; аркачевское помѣстье). Чудотворный жезлъ этотъ «изъ дерева незнаемаго» хранился, по свидѣтельству писателя (1537 г.) житія Михаила Клопскаго, въ его время въ Андреевской церкви с. Грузина. При опредѣленіи повода къ составленію русскаго сказанія и времени его внесенія въ лѣтопись послѣдуемъ указаніямъ интересной гипотезы проф. И. И. Малышевскаго (op. cit.). Упомянутое. письмо греческаго императора Михаила Дуки отъ 1074 г., внушавшее мысль о проповѣди ап. Андрея на Руси, нашло при русскомъ дворѣ довольно интеллигентныхъ и любознательныхъ людей. Это прежде всего былъ самъ Великій Князь Всеволодъ Ярославичъ, который, по словамъ сына его, Владиміра Мономаха, «дома сѣдя, пять языкъ умѣяше», въ томъ числѣ, конечно, и греческій, тѣмъ болѣе, что и женатъ былъ въ первый разъ на греческой царевнѣ. Дочь Всеволода Янка (Анна) — предполагаемый объектъ сватовства 1074 г., — рожденная отъ грекини, также вѣроятно знала греческій языкъ, что видно и изъ послѣдующаго. Достать и прочитать «духовныя книги достовѣрныя и исторіи», повѣствующія объ ап. Андреѣ, они имѣли, такимъ образомъ, полную возможность. Замѣчателенъ послѣ этого такой фактъ. Въ 1086 г. Янка постригается въ монашество. Всеволодъ строитъ для нея церковь и монастырь въ честь ап. Андрея. Въ 1089 г. она путешествуетъ въ Константинополь къ своимъ царственнымъ родственникамъ, гдѣ въ то время еще проживалъ въ Студійскомъ монастырѣ и самъ ex-императоръ Михаилъ Дука; живъ былъ и его тезоименный секретарь Пселлъ-авторъ историческаго письма. Какъ настоятельница Андреевскаго монастыря, Янка имѣла сугубыя побужденія добыть самыя подробныя свѣдѣнія объ апостолѣ отъ предполагаемыхъ первовиновниковъ ея интереса къ его имени. Еще знаменательное совпаденіе. Переяславльскій еп. Ефремъ, происходившій изъ богатой фамиліи, бывавшій въ Греціи и въ частности въ Студійскомъ монастырѣ, строитъ въ своемъ каѳедральномъ городѣ въ 1089 г. церковь въ честь ап. Андрея. Очевидно пересадка идеи апостольской проповѣди на Руси съ византійской почвы на русскую уже состоялась. Нуженъ былъ только нѣкоторый промежутокъ времени и — пожалуй ближайшій поводъ для облеченія идеи въ пластическія формы. Такой моментъ и поводъ можно усматривать въ половинѣ XII в. въ спорахъ о законности поставленія Климента Смолятича, когда Царьградъ и Новгородъ встали противъ Кіева, который долженъ былъ защищать свой авторитетъ и право на самовластное поставленіе митрополитовъ всѣми возможными средствами. Правда, во время споровъ на благословеніе ап. Андрея не ссылались. Но эта юридически слабая идея, хотя и утѣшительная для сторонниковъ побѣжденной въ концѣ концевъ русской партіи, могла кого-нибудь изъ нихъ заинтересовать, такъ сказать, заднимъ числомъ и побудить къ разработкѣ, — можетъ быть даже и самого, лишеннаго въ 1155 г. каѳедры и долго еще послѣ того жившаго, Климента, «великаго книжника и философа». Характерно, что въ сказаніи осмѣивается Новгородъ, и Царьградъ упорно замалчивается. Вопреки греческимъ источникамъ, приводящимъ ап. Андрея въ Византію, въ русской повѣсти онъ отправляется въ Римъ и оттуда, не смотря на все попутье, не заходитъ въ Царьградъ, а возвращается прямо въ «Синопію». Что и въ лѣтопись сказаніе попало около этого времени, а не значительно позднѣе, свидѣтельствуетъ фактъ его распространенія во всѣхъ лѣтописяхъ (кромѣ новгородской, по понятной причинѣ). А это значитъ, что оно сдѣлалось составною частью лѣтописнаго повѣствованія ранѣе того момента, когда лѣтопись кіевская, какъ общерусская, смѣнилась частными лѣтописями различныхъ концевъ русской земли, т. е. раньше ½ XIII в. Это заставляетъ отклонить предположеніе Голубинскаго о составленіи русскаго сказанія только въ XIV в. Возникновеніе сказанія ранѣе XIV в. доказывается еще и тѣмъ, что оно въ отдѣльномъ видѣ уже читается въ русскихъ прологахъ XIV в. Таковы пергаменные пропоги: Имп. Пуб. Библ. № 59 собр. Погодина; Моск. Синод. библіотеки №№ 244, 248 и 247. Занесенное въ прологи, въ лѣтописи и въ нѣкоторыя житія свв. (особенно въ эпоху литературной производительности при всероссійскомъ митрополитѣ Макаріѣ) преданіе о хожденіи ап. Андрея по русской землѣ постепенно сдѣлалось общерусскимъ вѣрованіемъ, и русскіе, по свидѣтельству иностранцевъ, всегда съ увѣренностью высказывали его предъ всѣми, вопрошавшими ихъ о вѣрѣ. Иванъ Грозный на предложеніе со стороны іезуита Антонія Поссевина уніи по примѣру грековъ, отвѣчалъ: «Греки для насъ не евангеліе. Мы вѣримъ Христу, а не грекамъ. Мы получили вѣру при началѣ христіанской церкви, когда Андрей, братъ ап. Петра, приходилъ въ эти страны, чтобы пройти въ Римъ. Такимъ образомъ мы въ Москвѣ приняли христіанскую вѣру въ то самое время, какъ вы въ Италіи, и содержимъ ее ненарушимо». Тѣмъ же аргументомъ и съ неменьшей энергіей защищалъ самобытность русскихъ церковныхъ обрядовъ передъ греками Арсеній Сухановъ: «вѣру вы изначала пріяли отъ ап. Андрея, а мы такожде отъ ап. Андрея». Хотя нужно замѣтить, что еще въ началѣ XVI в. были русскіе книжники, не раздѣлявшіе этого убѣжденія. Такъ извѣстный старецъ псковскаго Елеазарова монастыря Филоѳей, толкуя одно мѣсто изъ апокалипсиса (12, 14), писалъ о русской землѣ: «се есть пустыня, понеже святыя вѣры пусти бѣша, и иже божественніи апостоли въ нихъ не проповѣдаша, но послѣди всѣхъ просвѣтися на нихъ благодать Божія». Въ одномъ сборникѣ XVI в. читаемъ: «а не бывшу никоторому апостолу въ русской земли, но поистинѣ русскому языку милость Божія открыся». А преп. Іосифъ Волоколамскій въ своемъ Просвѣтителѣ ставилъ даже вопросъ: почему ап. Андрей не проповѣдывалъ христіанства въ русской землѣ? и отвѣчалъ такъ: «возбраненъ быть отъ Святаго Духа, Его же судьбы бездна многа и сего ради суть сіа несказанны». Съ окончательнымъ укрѣпленіемъ въ московской Руси преданія о проповѣди у насъ ап. Андрея, оно возродилось въ XVII в. и въ Руси Кіевской. Его встрѣчаемъ мы въ Палинодіи Захаріи Копыстенскаго, вышедшей въ 1621 г. Въ томъ же году Кіевскій соборъ санкціонировалъ это вѣрованіе и рѣшилъ установить праздникъ въ честь первозваннаго апостола. «Поелику», говорятъ отцы собора, «св. ап. Андрей есть первый архіепископъ константинопольскій, патріархъ вселенскій и апостолъ русскій, и на кіевскихъ горахъ стояли ноги его, и очи его Россію видѣли, и уста благословили, и сѣмена вѣры онъ у насъ насадилъ, то справедливымъ и богоугоднымъ дѣломъ будетъ возстановить торжественно и нарочито праздникъ его. Воистину Россія ничѣмъ не меньше другихъ восточныхъ народовъ, ибо и въ ней проповѣдывалъ апостолъ». Послѣ этого у южно-руссовъ преданіе объ ап. Андреѣ повторяется довольно часто, и возникаютъ попытки опредѣлить мѣсто апостольскаго стоянія и водруженнаго имъ креста. Самъ Петръ Великій не усумнился раздѣлять это вѣрованіе своихъ подданныхъ, учредивъ первый въ Россіи орденъ именно въ честь Андрея Первозваннаго съ надписью: «Sanctus Andreas Patronus Russiae». Имп. Елизавета Петровна заложила въ Кіевѣ на андреевской горѣ церковь въ честь Апостола (1744), исполненную знаменитымъ Растрелли и представляющую шедевръ нашего церковнаго рококо. «А въ 1832 г. одинъ археологъ-мечтатель, занимавшійся раскопками въ Кіевѣ, думалъ не только съ полной точностью опредѣлить мѣсто водруженія креста св. Андреемъ въ фундаментѣ бывшей Воздвиженской церкви, но и найти остатки самаго креста» (Малышевскій, ib.). Между тѣмъ наука, въ лицѣ нѣмцевъ XVIII в. и русскихъ ученыхъ XIX столѣтія, до крайности заподозрила вѣру въ историческую значимость русскаго сказанія. И дѣйствительно, какъ показываетъ приведенная нами вкратцѣ литературная исторія сказанія, возводить его въ достоинство историческаго свидѣтельства не приходится. Нельзя приписывать исторической цѣнности даже и греческимъ источникамъ за исключеніемъ, строго говоря, однихъ только первичныхъ апокрифовъ, таящихъ въ себѣ преданія II и I вѣковъ. Но здѣсь уже мы, кажется, выходимъ за предѣлы досягаемости для историческаго скепсиса. Не имѣя прямыхъ данныхъ къ тому, чтобы безъ остатка отклонять преданіе объ ап. Андреѣ, идущее отъ такой глубокой древности и толкуя его въ географическомъ отношеніи пока согласно съ господствующимъ въ наукѣ мнѣніемъ, мы безъ насилія ученой совѣсти можемъ при желаніи допускать, что первозванный апостолъ, если и не былъ въ странахъ на сѣверъ отъ Чернаго моря, то былъ въ Грузіи и Абхазіи, а можетъ быть и въ Крымѣ, освятилъ своими стопами, слѣдовательно, часть территоріи теперешней Россійской имперіи и потому есть ближайшій къ намъ пространственно самовидецъ Христа, болѣе чѣмъ кто-либо другой изъ лика двѣнадцати — нашъ патронъ и апостолъ «земли русской».

Ответов - 1

Святополкъ: Примѣчанія: [1] С. Петровскій. Сказанія объ апостольской проповѣди по сѣверо-восточному черноморскому побережью. Одесса. 1898. (Изъ XX и XXI тт. «Записк. Имп. Одес. Общ. исторіи и древн.»). [2] А. Harnack. «Gesch. d. altchr. Litter.» Lpz. 1893., S. 344. [3] Migne. P. G. t. 120, col. 216 sqq. [4] Епифаніево повѣствованіе почти буквально копируется анонимнымъ авторомъ «Πράξεις ϰαὶ περίοδοι τοῦ ἁγ. ϰαὶ πανευϕήμου ἀπ. Ἀνδρέου, ἐγϰωμίῳ συμπεπλεγμέναι» (XI в. ?), перефразируется Метафрастомъ (X в.) и авторомъ грузинскаго житія ап. Андрея (X в. ?). Если не Епифаніево повѣствованіе, то какой-нибудь изъ этихъ, или подобный имъ, разсказъ могъ стать извѣстнымъ составителю русскаго сказанія. Сохранились отрывки очень древняго перевода повѣсти Епифанія на славянскій яз. См. В. Г. Васильевскій. Ж. М. Н. Пр. 1877 г., ч. 189, с. 166. [5] Migne, P. S. t. 105 col. 53 sqq. [6] «Хожденіе ап. Андрея въ странѣ Мирмидонянъ» Журн. Мин. Нар. Просв. 1877 г. ч. 188 с. 178 и 175-180 Имя мирмидонянъ, полагаютъ, переносило мысль еще раннѣйшихъ составителей «каталоговъ» въ Скиѳію, черезъ сближеніе его съ Мирмикіономъ — колоніей, помѣщавшейся на сѣверной оконечности Таврическаго полуострова. См., напр., «Карту европейской Сарматіи по Птоломею». Изд. проф. Ю. Кулаковскаго. Кіевъ. 1899. [7] В. И. Васильевскій. «Русско-византійскіе отрывки». Ж. М. Н. Пр. 1877 г. ч. 189, с. 181. [8] В. Г. Василевскій Op. cit. с. 68-69. [9] И. И. Малышевскій. «Сказаніе о посѣщеніи русской страны св. Ап. Андреемъ». «Тр. Кіев. Дух. Акад.» 1888 г. № 6, с. 321. Источникъ: А. Карташевъ. Былъ ли апостолъ Андрей на Руси? // «Христiанское чтенiе», ежемѣсячный журналъ издаваемый при С.-Петербургской Духовной Академiи. — СПб.: Типографiя М. Меркушева. — 1907. — Часть I. — С. 83-95.

полная версия страницы